Валерий Попович впервые со своей выставкой «Война в металле» в Мукачево. Он обычно приезжает в центр города или поселка, разворачивает выставку, выкладывает рядом “стену памяти” – на ней фотографии погибших на войне закарпатцев, теперь полторы тысячи лиц… Он включает меланхоличную музыку, сам стоит в стороне…
Выставка работает целый день, люди приходят и смотрят. Кто-то кладет в коробку – волонтер собирает погибших солдат для эвакуации в последний путь домой.
ИЗНАЧАЛЬНО ВЫСТАВКА БЫЛА ВКЛЮЧЕНА В «ЧЕТВЕРГ»
Свою экспозицию Валерий везет на драном зеленом автобусе с флагами. Из транспорта выдвигается стенд, на котором выложены боеприпасы различных частей Вооруженных Сил, образцы оружия и использованные части боеприпасов. Все это «добро» Валерий привозил с передовой, с волонтерских побегов: кое-что еще до полномасштабного вторжения, большая часть уже в 2022 году.
Он говорит: если бы не музыка из колонок, люди бы просто проходили мимо. Все настолько привыкли к войне, что фото погибших мальчиков и металлического “хлама” с войны никого не останавливают…
– Вообще эту выставку затеял мой хороший друг Виталий Бенчак (позывной «Тур»). Мы собрали его из вещей ребят, воевавших в АТО/ООС в 2014-16 годах. У них также были образцы бывшего в употреблении оружия. Они возили его по нашему Тячевскому району. Они приходили с презентациями, потом уходили с выставки на время в клуб или школу. Время от времени его части терялись — кто-то забирал их «на память».
Он отметил, что мобильная выставка впервые была показана в 2020 году.
– У меня тогда была четверка. Пришёл на сутки, всё вынул, разложил, а потом поставил обратно. До осени 2022 года он ездил на той «Жигуле». А потом нам подарили эту бусину. Так мы гнали его на передовую полгода, пока он не начал разваливаться, потому что не выдерживал нагрузки. «Поэтому они сделали из этого передвижную выставку», — говорит он. Валерий Попович.
Валерий не военный, он официально является членом ДТГ (добровольного образования территориальной громады) в Киевской области. С началом вторжения он присоединился к нему вместе с отрядом Олега Куцына «Карпатская Сечь». Батальон Куцына был сформирован из добровольцев и весной 2022 года освобождал от русских окраину столицы. Валерий в боях не участвовал, находился в снабжении батальона и имел свои задачи.
Он вспоминает, что в это время ребятам привезли необходимую амуницию и еду.
– Сейчас в основном дроны нужны – еды хватает, армия эти потребности покрывает, ну разве что самодельные вкусности пацанам сдать можно. Тем не менее, я вижу, что многие женщины самоорганизуются и катают голубцы, тушеное мясо, готовят бограч, а потом все собирают. Все, конечно, пойдет, все съест, но, значит, придется что-то выкинуть из государственного запаса, – говорит волонтер.
НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ РЕБЯТА ВЫБИЛИ АРТЕФАКТЫ С ПОЛЯ БОЯ
— «Война в металле» — потому что барахло — это в основном металл? – спрашиваю я.
– Это не только наше барахло, но и то, что к нам летает. Здесь и наше оружие, и вражеское. Есть “бедра”, “джавелины”, “энлавы”, даже советские РПГ, шведские гранатометы, немецкие. И почти все, что есть только сейчас.
– Легко ли получить все эти вещи?
– Вам придется договориться с ребятами, чтобы они после использования вынесли их с поля боя. Я сам не буду выбегать на поле боя и таскать с собой тот же гранатомет, трубку РПГ. Он также одноразовый, поэтому его нельзя вытащить обратно после использования. И обычно ребята, уставшие на выходе, его не тянут. Только по запросу.
Валерий вспоминает, что было время в 2022 году, когда картриджи массово красили и продавали на аукционах, чтобы собрать средства на необходимые вещи. Сейчас его стало меньше, плата за социальные сети сильно снизилась.
– При этом, – говорит он, – в Интернете много предложений с расписными рукавами и т. д. Похоже на какой-то сувенирный бизнес. Это уже целая ниша рынка.
ЗАКАРПАТСКАЯ «СТЕНА ПЛАЧА»
Помимо металлических «сувениров» войны, Валерий показывает на выставке также фотографии и видео о павших закарпатцах. Вместе с поддерживающими его коллегами в проекте «Стена памяти» он собирает фотографии павших со всех городов и поселков, поселков и сел области.
Марина Официнская, работающая в Закарпатском областном организационно-методическом центре культуры, на волонтерских началах снимает видео с информацией о пострадавших. Жена Валерия Татьяна Попович делает фото на «Стене памяти» методом стоп-кадра из этих видеороликов. Потом отправляют в печать.
— Мы хотим собрать всех в одном мемориале — ведь на Аллеях памяти в городах обычно собирают фотографии местных жителей. Таким образом, аллей много, они есть в каждом городе и селе. Но собрать всех в одном месте не получится, — говорит Валерий.
Он напоминает, что над “Стеной памяти” их команда работает с 2016 года. Там были ребята из Тячевского, Хустского и Межгорского районов.
– Тогда в этих трех районах было 13 погибших закарпатцев. До 2022 года. А с начала полномасштабного вторжения ребят много-много… Мы собрали имена по состоянию на июль 2025 года. Сейчас на стене полторы тысячи солдат. Конечно, не все, потому что здесь нет пропавших без вести, нет «неподтвержденных», тех, кого еще не похоронили, тоже нет… Бывает, что мы кого-то упустили — тогда на такие встречи приходят родственники, мы записываем данные, фотографируем, дорисовываем стену. В чем идея? Покажите это всем людям, которые упорно не хотят видеть масштабов нашей войны, ведь есть еще те, кого она не коснулась.
Очень тяжело, говорит Валерий, когда приезжают родственники мальчиков.
– Бывало, на Межгорщине, когда девочка увидела на нашей стене своего отца, она подбежала, упала на колени и заплакала… Из-за этого я задумалась вообще не нести памятник. Но родственники каждый раз убеждают, что это очень нужно, ведь это продолжает память о павших воинах.
ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ, ВОЙНА ДОЛЖНА СТОИТЬ ТОГО
– Я знаю, что вы также занимаетесь перевозкой солдат – в частности, погибших…
– Собственно, поэтому я провожу выставки по городам: все деньги, собранные в ящике, идут эвакуированным. На пожертвования мы купили автобус, в который можно поставить койку и при необходимости перевезти раненого между больницами или городами. Семьи обращаются к нам, потому что человека выписали из больницы и он не может самостоятельно добраться домой на поезде или автобусе. За такими ребятами мы ездим в Харьков или Одессу. К сожалению, бывает, что человека выписывают из больницы домой – а у него ампутация или еще какая-то сложная ситуация, он не может самостоятельно передвигаться. Тогда мы помогаем.
– Что касается тел павших солдат, я хотел спросить: разве государство не наладило этот процесс сейчас, на четвертом году войны? Нужны ли еще волонтеры?
– Нет, государство это исправило, но очень часто там возникает много проблем. Мальчиков забирают из Днепра, например, у водителя на борту 15 тел. Логистика устроена таким образом, что этот грузовик останавливается во всех городах по пути, откуда родом погибшие, а Закарпатье на этом маршруте является последним пунктом выгрузки тел. В каждом городе ему нужно сдать тело, дождаться документов, и это все время. Поэтому, даже если мальчики из морга Днепра еще в нормальном состоянии, чтобы их можно было гуманно похоронить, чтобы родственники могли попрощаться, то за эти два-три дня, пока тот грузовик не доедет до Закарпатья, их уже можно будет хоронить только в закрытых гробах…
Виталий рассказывает, что начал участвовать в эвакуации погибших в 2022 году.
– Мы ездили на базу в Днепропетровскую область, возили ребят в западные регионы три дня в неделю. Так продолжалось до весны этого года. Сейчас волонтеров постепенно отстраняют от этого процесса. Но даже сейчас мы едем. Бывает, родственники спрашивают – констатировали смерть, сказали, где тело, но его не берут, потому что ждут еще нескольких к рейсу. Мы ускорили этот процесс: уехали отсюда — и за сутки привезли мальчика домой. Потому что он заслужил это у нас своей службой.
ОН КУПИЛ Гроб ДЛЯ ПЕРВОГО ТЕЛА
Впервые, вспоминает Валерий, такую эвакуацию пришлось проводить из Лимана в 2022 году. Он, как всегда, взял туда необходимые вещи для батальона “Карпатская Сечь”, а там как раз передали тело парня с Сечи, он был из Воливца. Тело пролежало под завалами два месяца, после чего его удалось эвакуировать и доставить в морг Днепра.
– Я, конечно, сказал, что мы возьмем. Я приехал в морг, медики вынесли мое тело на каталке в мешке и бросили в автобус. Они к этому привыкли, а я стоял ошарашенный. Как мне привести этого парня в свою семью? Так в сумке? Он пошел и купил гроб. Кстати, закарпатский пип организовал там бизнес – напротив больницы Мечникова. Они купили тот гроб, положили его в него и так увезли. На тот момент мой автобус был не приспособлен, без холодильника. Так я провел первые несколько эвакуаций, а потом уже начал собирать на эвакуацию холодильник. Собрал, купил. Еще мы заказали пять цинковых контейнеров — так что теперь можем привезти пятерых ребят. Мы не берем больше, и я никогда не ставлю их друг на друга. Это фундаментально. Через год собрались в очередную эвакуацию с морозилкой. Всего семь мест.
– Есть ли запросы на такую эвакуацию уже сейчас?
– Да, есть… Однако теперь мы можем поехать не в Днепр, а во Львов или Франковск, и нас уже туда везут другие волонтеры. Бывает и так, что кто-то из военных погибает в Закарпатье – и его приходится переправлять в Харьков или Днепр…
Обычно, говорит он, работают из уст в уста – есть люди, которые знают, что может повезти, и если есть необходимость, передают контакты. Он собрался и ушел. Он докладывает о перевозке – есть акты приема-передачи, которые затем передаются в Генштаб.
— Нас в команде четверо для эвакуации в случае необходимости — со мной также работают два священника и бизнесмен. Они достаточно мобильны, поскольку, если есть необходимость, им не приходится для этого отпрашиваться с работы. Ну я давно не работаю, живем на зарплату жены, она у меня в школе завуч.
«Я ХОЧУ ОТДАТЬ ИМ ПОСЛЕДНЮЮ ЧЕСТЬ»
– Это форма служения и павшим мальчикам, и их семьям?
– Мне предстоит отдать им последний долг. Я хочу, чтобы это было сделано достойно. Они отдали свои жизни за то, чтобы здесь, в этих мирных городах и деревнях, продолжалась жизнь других. Людям надо напоминать – иначе всех этих ребят забудут… Поэтому я прихожу, стою на площади или на перекрестке, чтобы люди буквально спотыкались обо мне. Потому что это надо увидеть – особенно тем, кто не хочет этого видеть.
Я ПЕРЕСТАЛА ХОДИТЬ В ЦЕРКОВЬ С 2022 ГОДА.
Мне кажется странным, что во время выставки Валерий не подходит к людям, рассматривающим портреты или артефакты. Я спрашиваю, почему.
— Я никогда не подхожу к людям — они сами просматривают выставку. Кто-то ищет на стене памяти знакомых ребят. Подхожу только тогда, когда начинают что-то спрашивать. На самом деле, это мало кому интересно. Бывает, что в течение дня никто не приходит ни разу.
Валерий считает, что многие люди сегодня не хотят видеть реальную ситуацию с войной. Это и простые люди, и правительство. Волонтер говорит, что он много и часто критикует правительство. И церковные власти тоже. Из-за этого он «успел рассориться со священниками и с 22-го года перестал ходить в церковь», хотя он человек религиозный и каждое воскресенье ходил в церковь. Теперь он называет себя «межконфессиональным греховным католиком».
– Я считаю, что если церковь украинская, то она должна быть сейчас со своим народом. Хватит уже строить храмы, красить, ставить заборы, укладывать брусчатку… Сейчас не время! Церковь должна давать в армию не из отдельного ящика, куда люди бросают пожертвования, а из своей казны. Потому что эта коробочка с надписью “В Вооруженные Силы” может быть в любом магазине! Какая разница, где? Коробку «На ЗСУ» дарит не церковь, ее дарят люди.
СЫН УСПЕЛ ВОЙТИ В АРМИЮ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ ОТЦЕ
Я спрашиваю, не было ли за все это время работы тыловым добровольцем соблазна пойти в армию самому?
– Был, но мой сын справился быстрее меня. Он тоже первоначально находился в Карпатской Сечи, потом перевелся в другую бригаду. Ну, я продолжал делать то, что делал. В 22-м, когда началось масштабное вторжение, мы вдвоем не могли пойти на войну, потому что мой отец был болен и нуждался в уходе. Вот так я и остался.
– Ваш сын ушел из батальона «Карпатская Сечь» после гибели командира Олега Куцына?
– Да, Карпатская Сечь очень изменилась за тот год, после смерти Куцына. Скелета, создавшего для Куцына Карпатскую Сечь, больше нет. Многие люди погибли, другие уехали. Где умер Куцын? В бою, с пацанами, понимаешь? Они все вместе сидели в подвале этой школы, а не так, будто он где-то отдельно, в 30 км, руководил операцией через компьютер.
КУЦЫН ЖДЕТ СВОЕГО «ГЕРОЯ».
– Вы знали Олега Куцына лично?
– Да, но я больше общался с его родителями в Тячево. Мы поддерживали связь через моих родителей.
– Как вы относитесь к тому, что командиру Куцыну так и не было присвоено звание Героя Украины?
– Память о нем жива, и он пользуется большим уважением – как среди братьев, так и даже среди тех, кто его не знал. Куцын – Герой Украины и он получит государственную награду, в этом нет сомнений.
Татьяна Когутич, Мукачево
Фото автора и предоставлено Валерием Поповичем.
